Буковски учит меня ярости, учит жизни, которой должны быть пронизаны тексты, учит простому языку, учит честности. Впрочем, зачем столько высокопарных слов? Я просто хочу излагать то, что у меня на уме, вынимать, как утверждал некий Роман Рабинович в семинаре по воображению. Еще нашла себе столько книг, столько яркого, блестящего, как сорока утягиваю блестяшки по своим закромам. Одним словом: буду вынимать из себя. Что бы это ни было. Рассказ так рассказ. Стихотворение так стихотворение. Просто поток мыслей — тоже отлично. Мне нравится просто так писать, записывать свои мысли. На клавиатуре печатать удобнее, это более совершенный инструмент для улавливания и фиксирования. Если бы я писала от руки, это заняло у меня бы намного больше времени и потом. Хотя, может, как раз от руки мне писать и следует.
Буковски, конечно, сумасшедший. А кто из художников не сумасшедший? Что такое норма — если двое даже не могут друг с другом договориться, настолько разные их миры (если, конечно, эти миры вообще имеются)? Не прилизанные ли эти домашние мальчики и девочки — нормальные, как из «Литературного Альманаха» Аствацатурова — это же ничтожно, скучно, сопливые истории.
Нет у них историй. А с этого все начинается. С наличия этой самой истории, сердцевины, сути. Или же ее отсутствия. Вот Толстая пишет рецензии на рестораны, а какой вкусный язык, какое знание фактуры — то бишь явств русской кухни! Чувствуется, сама готовит отлично. Мне даже захотелось тоже больше писать про быт. Удивительно, от каждого писателя что-то беру, чему-то учусь, и за каждым из них тут же повторять хочется. За Цветаевой — про образы, за Буковски — про жизнь, за Томом Вульфом — рассказ-журналистику, за Толстой — кухню русскую и культурологические бытовые заметки.