Незавершенная «Лаура и ее оригинал» Владимира Набокова — это восхитительная «вещь в себе», которая предполагает многообразие трактовок прочтения, это своего рода идеальный роман, поворачивающийся к читателю то одной, то другой своей стороной. Мне хочется постоянно перечитывать его, вчитываясь в каждое слово, изучая построение предложений.
Уничтожение «Лауры» согласно требованию Набокова, уничтожило бы и возможность почувствовать, каким может быть роман, каковы его безграничные возможности, какого высокого мастерства достиг Набоков к концу жизни.
Даже черновая версия «Лауры и ее оригинала» — это не замершая в пространстве неуклюжая махина, оборудованная множеством ответвлений и штучек, а динамичный хитроумный механизм, находящийся в постоянном движении.
Роман дарит явственное ощущение стремительного полета. Читатель кружит, подобно бабочке, над текстом, то и дело приземляясь с разных ракурсов событий: то проникая в мысли персонажей, то двигаясь по причудливой волне диалогов, по форме неотличимых от остального текста, то ныряя в будущее или в прошлое или возвращаясь к ходу текущих событий так, словно все они уже существуют распластанными по шкале времени и можно погрузиться в любое из времен, лишь переключив необходимые даты; то, наконец, становится участником размышлений о, скажем, литературе или фрейдизме.
Отдельного упоминания заслуживает тот факт, что Набоков вновь работал над правдоподобным изображением сексуальности в литературном искусстве.