(Книга для старшеклассников, Москва 1995 г.)
Уже в предисловии Усов извиняется перед читателем за то, что стиль книги довольно «фамильярный». Как по мне, так это не недостаток, а достоинство. Книга, создающая возможность диалога с ее автором, — это прекрасный подарок кому угодно.
Мне с самого начала импонирует способ, выбранный автором для донесения собственной позиции. И во вступлении отражено именно то, что я и ценю в хороших книгах.
Поверхностный взгляд на «В мире экранных искусств» выдает книгу живую и идейную, не в плане выражения четкой морали, а в плане наличия множества увлекательных идей. Да и названия, данные главам, уже вызывают интерес. Посмотрим, насколько верны окажутся мои первоначальные предположения.
Эта книга полезна мне, хоть я давно не старшеклассница. Уже несколько лет я вырабатываю в себе привычку анализировать просмотренные фильмы и по возможности делать это письменно (на что не всегда хватает времени). В процессе я обнаружила, что если взять фильм, после которого даже не осталось никаких внятных впечатлений и все равно спрашивать себя: «Что интересного я могла бы рассказать о нем? Что запомнилось? Что удивило?», то постепенно начнет вырабатываться определенная концепция, пока еще черновая, чудо которой состоит в том, что я вдруг начинаю «видеть» фильм в совершенно новом свете, только лишь благодаря настойчивому желанию поразмышлять о нем. И в книге Усова я нашла схожие мысли.
Книга началась хорошо, с размышлений о трех видах киноязыка: линейном, ассоциативном и полифоническом, с мыслей о сложных и простых для восприятия стихотворениях, со сравнений высококлассных фильмов с музыкальными произведениями.
Понравилась мне и мысль о необходимости духовного развития, а цитату Швейцера я даже сохранила себе отдельно. Но тут вплетаются идеи о том, что духовное развитие — это какие-то направления мистико-эзотерического толка, что мне совсем не нравится и с чем я не согласна. Отвергаю и «Розу мира» Даниила Андреева, и теорию об аурах икон, и все эти слова об иных измерениях. Считаю, что такие близкие к шарлатанству теории в подающей большие надежды книге совсем ни к чему, хотя, конечно, право автора портить свое творение так, как ему захочется.
Впрочем, я и обрадовалась тут же: мне не придется жалеть о том, что не пришлось мне участвовать в заседаниях сообщества киноведов, по мотивам которых и была написана книжка. Не люблю, когда рассуждения строят на различных псевдоистинах, да еще и принуждают окружающих к этому.
А вот мысль о кинематографическом мышлении, формировавшемся в иных видах искусств задолго до появления кино, следовало бы выделить жирным шрифтом. Есть на что обратить внимание. Совершенно иной ракурс восприятия произведений искусства, не правда ли?
Опять же, автор основывает свои рассуждения на тезисах, почерпнутых из книги Даниила Андреева, а также на уверенности, что человек — это великое существо, душа которого есть и в камне, и в небесах, и иных измерениях. Ну, примерно так, по мнению Усова, человек = Бог. И тут же идет упоминание бессмертной человеческой души. Как-то нелогично, вам не кажется? Величие человека слишком уж преувеличено. По логике нужно бы выбрать что-то одно. Или есть душа, но тогда есть и Бог. Или же человек сам себе бог.
Думаю, что вплетать подобные ответвления мировоззрения и базировать на них пособие для школьников — это, по меньшей мере, некорректно. Пускай Усов сам разбирается со своими теориями, меня лично в его книге интересует только кино, а вовсе не эзотерическая муть. Многие авторы, кстати, таким грешат, в том числе и самые интересные. Очень жаль.
Альберт Швейцер (теолог, миссионер, врач, музыковед, лауреат Нобелевской премии мира):
«Ставшая обычной сверхзанятость современного человека во всех слоях общества ведет к умиранию в нем духовного начала. Став жертвой перенапряжения, он все больше испытывает потребность во внешнем отвлечении. Для работы в оставшееся свободное время над самим собою, для серьезных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему дается. Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться стали для него физической потребностью. Не познания и развития ищет он, а развлечения — и притом такого, которое требует минимального духовного напряжения».