Рубрика: Культурный срез

Величайшие произведения искусства причиняют боль. От прочтения, просмотра или прослушивания их человек может испытывать негативные чувства, боль и страдания.

И стало модно утверждать, что негативные сюжеты не нужны. Якобы они программируют на несчастливую жизнь.

Почитал, мол, Достоевского или Кафку, все, теперь от их печальнейших сюжетов не так-то просто будет избавиться.

Стало модно придумывать истории без наличия конфликтов или трагедий, мол, таким и должно быть искусство.

Умолчу о том, что искусство, не имеющее остроты, не искусство, а пошлость. Ведь даже в комедии человек нуждается в дозе трагизма жизни, чтобы было над чем для контраста посмеяться.

Сюжеты искусства программируют будущее общества?

Или же сама жизнь дает поводы увидеть в ней шаблонный сюжет и рассказать о нем?

Верны оба утверждения.

Вот только ошибочно будет думать, якобы искусство имеет настолько мощное влияние на действительность. Да, искусство частично программирует и гипнотизирует, но в жизни играют роль и другие факторы, такие как случайности и ошибки. Жизнь абсолютно непредсказуема и крайне сложна, хоть и кажется порой, что все идет по одной и той же колее.

Большей частью искусство позволяет взглянуть на ситуацию со стороны, увидеть ее иначе и найти решения.

Что самое интересное, существуют списки и классификации сюжетов, ничего нового в том или ином сюжете нет. Новы лишь детали, контекст и интерпретация происходящего.

Наличие конфликта, проблемы, боли и страдания — это не то, вокруг чего вертится искусство. Искусство лишь зеркало.

Страдание — то, вокруг чего крутится вся наша жизнь. Поэтому и сюжеты, построенные вокруг конфликта, так важны, они открывают некую грань реальности, дают возможность задуматься о чем-то.

О чем дает возможность плоский счастливый сюжет без страданий? Ни о чем.

Конфликтом является даже само общение с другим человеком, наш мир невозможно представить без этого важного его элемента — конфликта.

Стефан Каспер, школьный учитель, наслаждается картиной Рембрандта «Ночной дозор» в одиночестве и всю ночь. Музей Rijksmuseum (Амстердам) так наградил своего 10-миллионного посетителя в 2017 году.

Каспер выпил вина и поужинал едой от шеф-повара Йориса Бийдендайка, а также бродил в банном халате по музею, фотографируясь с картинами и не встречая ни одного охранника.

Все происходит усилиями неравнодушных, во всех смыслах. Равнодушные не хотят вкладываться: ни мыслями, ни энергией, ни вниманием, ни прочими ресурсами.

До 16 века в Европе не было инвалидных колясок.

Как же передвигались инвалиды и пожилые люди?

Во-первых, им приходилось оставаться дома.

Во-вторых, были и способы передвижения для инвалидов.

Самые бедные гребли по земле с помощью деревянных подставок.

Люди побогаче могли позволить себе носилки, тачки или телегу, запряженную ослом.

Нередко самому сильному мужчине в семье приходилось носить больного родственника на своих плечах.

Резервация индейцев на фото расположена слева.

Все новое — это хорошо забытое старое, а в доказательство избитой истины покажу изображение пиццы, найденное в Помпеях:

Возможно, это не та пицца, которую мы знаем сегодня, но, определенно, напоминает традиционную итальянскую.

Помидоры и моцарелла в 1 веке нашей эры не могли быть частью пиццы. Однако в остальном лепешка с начинкой очень похожа на современное блюдо.

Прежде считалось, что пиццу изобрели в Неаполе 19 века: «Маргариту» (базилик, моцарелла, помидор — в цветах согласно итальянскому флагу). Назвали «Маргарита» — в честь прибытия в Неаполь супруги Виктора Эммануила II, первого короля объединенной Италии.

Основное в самокатах — это скорость. Возможность быстро переместиться из точки А в точку Б.

Заметим, в автобусах и трамваях люди редко так катаются: бесцельно, ради самого передвижения.

Да и на своих двух ты не отвлекаешься на скорость движения, какой бы она ни была, а думаешь о чем-то.

На самокате думать невозможно. Это стремительное движение, бессмысленный побег, конечно, от самого себя.

Лишь бы ни секундочки не думать, только бы не оставаться с самим собой наедине.

Ноль ответственности, пусть пешеходы разбегаются в стороны. Пусть восхищаются тем, как я круто еду, нет лечу!

Езда ради езды. Чтобы было громко, шумно и оглушительно. Чтобы все мелькало перед глазами. И ветер в лицо.

На самокате ты не можешь думать. Хотя бы потому, что мгновенно кого-нибудь задавишь. Старушка или старичок могут этого не пережить.

Словом, с интеллектуальным уровнем становящихся на самокат примерно все понятно. Думать — это не для них.

Смотрю турецкий сериальчик, а в нем упор на важность семьи. Как мне нравится сама идея семьи, где все прекрасные, умные, здоровые, успешные, работящие, любят друг друга и поступают всегда идеально. Но жизнь — не розовая картинка, а систему, в которой больше одного человека, сложно удержать в постоянном балансе. В семье людей очень много. И мамы-папы, и братья-сестры, и тети-дяди, и прочая родня. Когда в обществе доминирует один взгляд на мироустройство, как-то проще: мол, старшие главные, они лучше знают, слушайся всегда их. А когда семья состоит из современных самостоятельно мыслящих личностей, то удержать их всех уже сложнее.

Да и эти байки о патриархальном обществе потому и байки, что не было ни одного единого стандарта, все всегда зависело от конкретной семьи, а не от требований к этой семье со стороны общества. Нельзя забывать и про судьбу. Как же тут осуждать кого-либо, если каждому человеку своя судьба уготована и изменить ее он не властен?

А в сериальчике семья подвергается со всех сторон нападкам, трещит по швам.

Ты бережешь дочь и хочешь удачно выдать ее замуж, а она зажигает с женатым богатым мужиком по яхтам и даже спит с ним. При этом у нее двое братьев, которые с сестры «глаз не спускают».

Твой сын уже пять лет любит одну и ту же женщину, а ты орешь на нее каждый раз, как увидишь. Возможно, не можешь смириться с тем объемом власти, которым Та обладает над твоим сыном. Зачем ему такая страстная любовь? Нет, надо подженить его на скромной и терпеливой с лицом мученицы, что вьется неподалеку, ожидая шанса.

Твой сын добился успеха и заработал много денег. И ты постоянно ставишь его в пример другому сыну и дочке, не замечая, как те уже зеленеют то ли от злости, то ли от зависти. От них ты успехов не ждешь и об этом тоже постоянно говоришь. Особенно обидно это старшему сыну, мол, место ему в семейной цирюльне, быть вечным подмастерьем отца.

Твоя дочь вышла замуж ради семьи, так еще и вынуждена изображать счастье на лице. А ты продал ее успешно и не поперхнешься коктейльчиком, ведь жизнь удалась. Плевать, что любит дочь другого, стерпится-слюбится! Любовь ведь можно выбрать, как кефир в магазине.

Ты предал свою любовь, изменил ей с другой. И теперь живешь «ради детей». Не позволишь им взрослеть и отделиться от тебя! Ведь тогда твоя жизнь потеряет смысл.

Ты заявил, что любишь и пришел свататься. Какая разница, что невеста кривит лицо и ни разу не улыбнулась! Это она «от скромности», ясно дело. Без нее ее женили, в общем. А что, человек хороший, что еще нужно-то, чего ерепенится?

Практически живой и настоящий.

Впервые я как-то задумалась о масштабах ограниченности сознания большинства американцев. Они, видно, реально считают себя пупами Земли и до остальных им дела нет.

Я просто думала, что вот они рассуждают о разных расах, все так убедительно, говорят о правах личности и тому подобное, а на практике даже не считают нужным смотреть фильмы, изготовленные не в Америке. Вся их картина мира очень замкнутая на самих себе, их, видимо, вообще не интересует жизнь за пределами США, и мнение об остальном человечестве они составляют из плоских штампов.

Вспомнилась девушка, учившаяся во Франции. Она посещала Лувр и очень увлекалась историей. Переехав в Америку, девушка резко начала высказываться в стиле: какие все тупые. Прежде она с большим уважением относилась к людям и больше интересовалась ими. Став американкой, она начала жаловаться на шаблоннность кино, на то, как люди реагируют на примитивные стимулы и клюют на все яркое, шумное, рекламное, не обращая внимания на хоть что-то глубокое.

А еще я когда-то читала автобиографию Люка Бессона («Люк Бессон. Несносный ребенок. Автобиография») и заметила, как же мало знала о жизни этого режиссера. Как будто до «Леона» или «Пятого элемента» Бессон вовсе не существовал. А ведь он родился во Франции и многие определяющие события произошли с ним задолго до американской известности. Да и как бы он пробился на экраны, если бы был никем! Ну вот, например, фильм Люка Бессона «Голубая бездна» — значил для режиссера очень многое, а слышали ли вы когда-нибудь про этот фильм, я уж не говорю — смотрели ли его?