Проповедничество лишает литературу жизни. Стремление обозначить четкую мораль произведения неизбежно ведет к его оскудению.
Художник творит, воплощая тот туманный образ, который привиделся ему. А после приходит критик и вычленяет в произведении образы, психологию героев и «что хотел сказать художник». А ничего не хотел он сказать. Хватит уже видеть в хороших книгах попытку монополизировать право высказываться на определенный счет.
Нет, я не о том, что сегодня художник думает так, а завтра иначе. Хотя и может так, почему бы и нет?
Давайте лучше подумаем вот о чем. Художник использует реальный мир как материал. Использует имена, понятия, артефакты. И помещает их в собственную реальность.
И вот дальше. Зачем это все? Брать и напрямую говорить то, что художника волнует — сказать, например, «цените любовь» или «я устал от мира» — он не может, иначе неизбежно превратится в проповедника. Да и сам творческий акт исчезает там, где есть четко прописанные нравоучения, где художник чему-то настойчиво учит. Нет, стоящий писатель должен стоять на обочине, быть отшельником. Ему ни к чему почести, слава или признание его «учителем жизни».
Тайна созидания в том, что человек ничего не придумывает, он лишь стремится выразить конкретные образы и в процессе нужное рождается само. Он никого не учит, он показывает и рассказывает, а тот, кто способен — увидит.
И вот еще главные приметы хороших художников: скромность и простота.